«Сухой закон» в России в воспоминаниях современников. 1914-1918 гг. - Сергей Алексеевич Сафронов

какое здание изображено, была надпись: «Государственная дума». В верхнем правом и левом углах облигации указаны ее номер и серия. В нижней части облигации помещен лаконичный, но берущий за душу текст обращения, над которым, как можно предположить, бились самые светлые умы. На наш взгляд, есть смысл привести текст этого небольшого обращения полностью: «К вам, граждане великой, свободной России, к тем из вас, кому дорого будущее нашей Родины, обращаем мы наш горячий призыв. Сильный враг глубоко вторгся в наши пределы, грозит сломить нас и вернуть страну к старому, ныне мертвому строю. Только напряжение всех наших сил может дать нам желанную победу. Нужна затрата многих миллиардов, чтобы спасти страну и завершить строение свободной России на началах равенства и правды. Не жертвы требует от нас Родина, а исполнение долга. Одолжим деньги государству, поместив их в новый заем, и спасем этим от гибели нашу свободу и достояние». Текст этого обращения был подписан членами Временного правительства первого состава. Первой шла подпись министра-председателя князя Г.Е. Львова, затем министра финансов М.И. Терещенко, обер-прокурора Синода В.Н. Львова, министра иностранных дел П.Н. Милюкова, министра земледелия А.И Шингарева, министра путей сообщения Н.В. Некрасова, министра торговли и промышленности А.И. Коновалова, военного и морского министра А.И. Гучкова, министра народного просвещения А.А. Мануйлова. Венчает этот список временных правителей России быстрый росчерк министра юстиции А.Ф. Керенского. После подписей министров в левом нижнем углу облигации помещен текст: «Петроград, 27 марта 1917 г.».

На обратной стороне облигации помещены основные условия займа. Указано, что заем внесен в Государственную долговую книгу под наименованием «Заем свободы, 1917». Далее идет следующий текст: «Облигации сего займа освобождаются от сбора с доходов от денежных капиталов. Доход по облигациям уплачивается два раза в год, 16 марта и 16 сентября по предъявлению купонов… Облигации сего займа погашаются по нарицательной цене, в течение 49 лет тиражами, производимыми один раз в год в декабре, начиная с декабря 1922 г… Облигации сего займа сохраняют платежную силу в течение 30 лет со сроком, назначенным для их оплаты, а купоны сих облигаций – в течение 10 лет со сроков, назначенных для их оплаты. Каждая облигация этого займа снабжена купонами для получения процентов в течение пяти лет, по истечении каковых облигации подлежат обмену на новые по достоинству с купонами на десять лет…Облигации сего займа выпускаются именные и на предъявителя». Внизу текста условий займа стоит подпись управляющего Государственной комиссией погашения долгов.

Несмотря на широкую агитацию в поддержку «Займа свободы», подписка на него «шла со скрипом». Февральская революция 1917 г. расшатала устои как государственного, так и частного кредита. Буржуазные слои общества, напуганные Февральской революцией, не желали вкладывать свои капиталы без твердой уверенности в том, что они не только смогут вернуть вложенные капиталы, но и получить прибыль. Временное правительство, по их представлению, было плохим гарантом денежных средств. Так, 12 мая на частном совещании членов Государственной думы один из присутствующих заявил, «что нельзя мечтать об успехе займа в периоды, когда публика капитальная, публика, способная подписаться на заем, находится, несомненно, в положении паники». В буржуазных газетах тех дней писали, что российское купечество безразлично отнеслось к «Займу свободы» и дало лишь «жалкие гроши». В новониколаевской газете «Свободная Сибирь» так объясняли слабый успех «Займа свободы» в Западной Сибири: «причина в том, что к состоятельным классам или просто гражданам, имеющим некоторые сбережения, с начала переворота установилось враждебное отношение со стороны малоимущих, их отстранили от участия в строительстве новой России, под влиянием крайних митинговых речей состоятельные классы испугались анархии, а прогрессисты просто отошли в сторону, ущемленные в своем самолюбии»[211].

Общественное мнение, взбудораженное воззваниями, уговорами и заявлениями о значении «Займа свободы», получило дополнительный импульс в июне, когда газета «Русские ведомости» сообщила своим читателям, что бывший император и его семья изъявили желание приобрести облигации «Займа свободы», при этом сумма, на которую будут приобретены облигации, зависит от того, будет ли казна в дальнейшем выделять деньги на содержание царской семьи. Однако Николай II передал на заем через известную революционерку В.Н. Фигнер… 25 руб.

Неустойчивое политическое и экономическое положение Временного правительства порождало различные разговоры, слухи, что заметно отражалось на динамике сбыта облигаций займа. «Вестник Временного правительства» в начале сентября писал о ситуации, складывающейся вокруг этого займа: «за последние дни Петроградская контора Государственного банка приобретала у публики любые партии облигаций „Займа свободы“. Тем самым были рассеяны слухи о том, что якобы эти облигации трудно продать».

Агитация левых сил против финансовой политики буржуазного правительства, неустойчивое положение Временного правительства и частая смена его состава, огромные военные расходы и быстрорастущая инфляция – все эти факторы отрицательно сказывались на распространении облигаций займа. Временное правительство вынуждено было с сожалением признать, что к началу лета общее количество подписавшихся на «Заем свободы» достигло лишь 500 000 человек, в то время как население России составляло 180 млн человек, т. е. процент подписчиков был весьма незначительным. Мало помогали и газетные сообщения о том, что в начале сентября герцог И.Н. Лейхтенбергский в Петроградской конторе Государственного банка подписался на «Заем свободы» на 300 000 руб. Великий русский певец Ф.И. Шаляпин приобрел облигаций на 100 тыс. руб.

В середине сентября 1917 г. истекал срок первого купона по облигациям «Займа свободы», и Министерство финансов приняло все меры, чтобы оплата купонов этого займа была произведена всем держателям облигаций займа без лишней задержки. Даже те, кто еще не успел получить облигации, но уже подписался на них, должны были получить свои проценты по временным свидетельствам.

Наступил октябрь 1917 г. – последний месяц существования Временного правительства, а подписка на «Заем свободы» по-прежнему продолжалась. Управляющий Уральским отделением Государственного банка сообщал министру финансов М.В. Бернацкому, что в Уральской области казаки подписались на заем на сумму в 5 млн руб. Правительство, судя по всему, все еще не теряло надежды всучить этот заем населению свободной России.

18 октября, практически за неделю до вооруженного восстания в Петрограде, газета «Вестник Временного правительства» сообщила своим читателям: «Демократические организации энергично готовятся к предстоящим неделям «Займа свободы». Устроены специальные курсы для подготовки агитаторов займа… Прослушав курс, эти агитаторы разъедутся по всем уголкам России для пропаганды займа. Специальной комиссией уже выработана и утверждена инструкция для агитаторов»[212].

23 декабря 1917 г. Советское правительство опубликовало Декрет о прекращении платежей по купонам и дивиденда. Согласно этому декрету было прекращено, а точнее указывалось, что «временно приостановлена всякая оплата купонов». Нарушителям этого революционного закона грозило «предание суду и конфискация всего их имущества». Декрет был подписан Председателем Совета народных комиссаров В.Н.